этого все и началось.
Я был очень уверен в себе
и не терпел несерьезного отношения.
Я не хотел, чтобы от меня
просто отказывались.
Хотел, чтобы ко мне
относились серьезно.
Для меня это был главный вопрос –
чтобы ко мне относились серьезно.
Чтобы сохранить достоинство даже
в самой тяжелой ситуации.
– О, ты сказал нечто очень интересное.
Потому что Леонард, которого
знаю я – человек… исполненный…
– Гнева.
– Нет.
– Нет.
– Исскусства. Любви к искусству, к людям,
к жизни, к еде.
Посмотри на свой прекрасный дом –
он отражает твой характер.
Сейчас говорят:
«У нас тут отличная роль,
мы наденем на тебя уши,
но можем и снять эти уши».
Старая история… может быть,
мы их снимем,
может, не снимем.
Еще тебе надо будет провести
слияние разумов,
а еще поднять руку и сделать… эээ…
Видишь, я не могу так сделать.
Это твоя иудаистская идея.
Великолепное создание,
каким стал твой мистер Спок…
не несет с собой достоинства
и серьезного отношения,
о котором ты говоришь.
Ты бы предпочел играть Гамлета.
– Ну… давай ненадолго вернемся назад.
Я надеялся и мечтал заработать
на жизнь актерским ремеслом,
играть характерные роли,
и в первую очередь меня
привлекло в роли Спока,
заставило считать ее стоящей то,
что у этого персонажа очень
интересная внутренняя жизнь –
внутренняя жизнь, основанная
на генетическом конфликте:
мать-человек и отец-вулканец.
Этот конфликт, внутренний конфликт,
дал мне ощущение,
что внутри персонажа
постоянно что-то назревает.
Этот персонаж постоянно
работал над собой,
всегда сознавал внутреннюю борьбу
и, следовательно, был живым.
Мне кажется, во всех нас есть
такая внутренняя борьба.
Мне кажется, молодые люди
проходят через периоды,
когда пытаются уравновесить
правое полушарие с левым,
логику и вещи, которые нужно
сделать в реальной жизни,
и эмоции, которые могут быть
основаны, а могут и не быть
основаны на реальности.
– Я понимаю.
– Так что он дал мне жизнь.
– Ты воплотил в этой роли
свой артистизм.
– Хорошая формулировка.
– Так и есть.
– Согласен.
– Истинная правда.
– И кое-какие умения.
– Не кое-какие.
Ты проявил большое умение
и большой артистизм в роли
мистера Спока.
Но ты по-прежнему не можешь
обойти то,
что мы, по большому счету,
играли в сериале,
который был довольно
«мультяшным» по сути…
– Раз уж мы до этого добрались…
Ты абсолютно прав.
– Так что когда они говорят
«Спок, мистер Спок!»,
это не совсем не то же самое, что «Эй,
обожаю Гамлета в твоем исполнении».
Так что это все равно не сходится
с твоей картиной.
– Нет, я постоянно
пытался сосредоточиться
на достоинстве работы.
И постоянно беспокоился,
что работу могут посчитать…
что ее не должны считать
легкомысленной и дурацкой.
Это правильно.
Так как же быть, когда люди спрашивают:
«Эй, где твои острые уши»?
– Это бы тебя просто уничтожило.
– Больно.
– Больно?
– Да.
Ты затронул тему, которую я
практически забыл.
Попытки сохранить сериал,
персонажей,
нашу работу в той области, в которой
это будет воспринято серьезно,
и никто не будет считать это
дурацким и легкомысленным,
и ты напомнил мне о…
квинтэссенции всех этих попыток.
Мы проводили пресс-конференцию
где-то за месяц до выхода
в эфир первого сезона.
Пресса вообще не видела
наших фильмов,
а к каждому из нас приписали
по группе репортеров,
мы переходили от одного к другому,
чтобы отвечать на вопросы.
И они задавали мне вопросы вроде:
«О чем сериал?»,
«Какого персонажа вы играете?»,
«Вы правда играете персонажа
с заостренными ушами?»,
«Вы с другой планеты?»…
Но нужно же понимать –
мы рассказываем очень
интересные истории.
Истории о перенаселении.
О проблемах расизма.
Об экологии.
О верности и братстве,
взаимопомощи и прочем подобном.
«Но как же острые уши?»
Да, уши острые, но это очень
интересный персонаж.
Очень умный, держит себя
с достоинством,
ощущает себя личностью,
к тому же выполняет важную
функцию – он ученый.
Одаренный, все такое.
«Хорошо».
На следующий день мы с тобой